Вратарь сине-бело-голубых Михаил Кержаков в интервью официальному сайту «Зенита» вспомнил события 10-летней давности и признался, что его самый жесткий критик — старший брат.

— Вы обладатель золотой медали сезона-2007. Чем запомнился тот год?
— Команда была очень сильной и сбалансированной, без слабых мест, все футболисты были подобраны примерно одного высокого класса. Начало сезона получилось не очень удачным, однако за счет поставленной игры «Зенит» наверстал упущенное на старте. Но главное — команда играла в веселый, задорный футбол. В составе было много людей, которые принимали на поле неожиданные для соперников решения. С приходом Дика Адвокаата произошло довольно много изменений. Например, мы перестали жить на базе, на предыгровой карантин заезжали в отель «Кемпински».

— В команде было много звездных футболистов. Они принимали молодого вратаря за своего?
— Сколько кому лет, не имело значения, со всех спрос был по большому счету. Внимательно отслеживалось, чтобы все соблюдали дисциплину. Никому не делались поблажки, а все тренировки проходили от ножа. Причем это началось сразу после того, как Дик Адвокаат возглавил команду. На первом же занятии мы играли в футбол на ограниченном пространстве, все хотели сразу же показать себя, и началась настоящая рубка. Адвокаат был очень доволен, кричал чуть ли не после каждого стыка, подбадривал. В общем, вел себя очень эмоционально. И в дальнейшем подобная атмосфера сохранялась.

— Михаил Кержаков образца 2007 года и нынешний — два разных человека? Насколько изменилось ваше мировоззрение?
— Если бы мое мировоззрение осталось таким же, как у двадцатилетнего, это было бы странно. Я стал старше и опытнее, но насколько сильно изменился, сказать сложно. Во многих ситуациях поступаю иначе, чем 10 лет назад. Тогда был более вспыльчивым, сейчас избежал бы некоторых конфликтных ситуаций.

— Нет ощущения, что история повторяется? Как и в 2007-м, вы конкурируете за место в составе с двумя вратарями уровня национальной сборной.
— Я бы не назвал ситуацию похожей. 10 лет назад Малафеев и Чонтофальски были намного старше меня. Я же в основном играл за дубль и смотрел на них практически как на учителей. Сейчас я хоть и незначительно, но старше и Андрея, и Юрия. Прошлый сезон я завершил с травмой, полученной в апреле в матче за «Оренбург». Так что летом мои мысли были в основном о восстановлении, о том, что необходимо набрать форму, вернуть прежние кондиции. Что касается нынешнего периода, то Андрей Лунев показывает хорошую игру, да и Юра Лодыгин, когда подменял его, не ударил в грязь лицом. А я делаю все, что от меня зависит: на тренировках выкладываюсь на 100 процентов. Посмотрим, как дальше будут развиваться события.

— Согласны с утверждением, что для вратаря после 30 лет жизнь только начинается?
— Ну не начинается, конечно. Скорее можно назвать этот этап экватором. Уже накоплен определенный опыт, а физические кондиции позволяют быть в порядке. Это возраст, когда все сбалансировано.

— Были пропущенные мячи, которые по ночам снятся?
— Нет. Хотя, конечно же, некоторые голы очень долго помню. Последний из таких — пропущенный в апреле мяч от «Спартака», когда я играл за «Оренбург». На пятой добавленной минуте. В результате уступили 2:3. Потом много раз пересматривал на видео этот эпизод. Наш защитник слишком глубоко опустился и стал передо мной на одну линию с мячом. Я, чтобы улучшить обзор, сместился в сторону, к ближнему углу, а получилось, что занял немного неправильную позицию, поскольку соперник пробил в дальний.

— «Зенит» принимал «Тосно», команду из Ленинградской области. Вы родились в этом регионе. Сейчас вас что-нибудь связывает с Кингисеппом?
— Очень давно там не был. Я в 13 лет переехал в Петербург, а Кингисепп остался для меня родиной, о которой приятно вспоминать.

— То, что вы Кержаков, в игровой карьере мешает или помогает?
— Когда как. Когда я играл еще на юношеском уровне, а старший брат уже стал известным футболистом, ровесники относились ко мне негативно. Конечно, не те, с кем я был в одной команде. Другие. Если меня признавали на турнире лучшим вратарем, сразу видел ироничные улыбки соперников. Мол, все ясно, брат слово замолвил. Они так думали, но даже не подозревали, что Саша для меня до сих пор — самый суровый судья. Может, фамилия в каких-то моментах и помогала, вот только даже предположить не могу, каким образом. Когда меня стали вызывать в юношескую сборную России, там подружился с одним парнем из другого города. Он потом честно признался, что у него еще до знакомства сложилось предубеждение, что я попал в сборную по блату. Однако потом он изменил первоначальное мнение.

— Получается, что постоянно приходилось доказывать свою состоятельность?
— Да ничего я не собирался никому доказывать. Пусть люди думают, что хотят. Я такой как есть.